Милый Боже, чудо великое!
     Как легло на Косово, войско,
     И в том войске девять Юговичей
     И десятый Юг Богдан-старый.
     Бога молит Юговичей мати:
     Дай ей Боже крылья белы лебедины,
     Чтобы лететь ей над Косовым-Поле,
     Чтобы увидеть ей девять Юговичей
     И десятого старого Юг-Богдана.
     Что молила Бога, домолила,
     Бог даёт ей очи соколины,
     Бог даёт ей крылья белы лебедины.
     И летит она над Косовым-Полем,
     И находит девять мёртвых Юговичей
     И десятого старого Юг-Богдана;
     Видит девять их бойных копий,
     На копьях девять соколов.
     Коло копий - девять добрых коня,
     Рядом с ними - девять лютых льва.
     И заржали девять добрых коня,
     Зарычали девять лютых льва,
     И закликали соколов девять,
     Ну, а мать твёрдого была сердца,
     И от сердца слёз не пустила,
     Но брала она девять добрых коня,
     И берёт она девять льва люта,
     И берёт девять соколов,
     Возвращается она во двор белый.
     Далеко её снохи увидели,
     Мало ближе к ней вышли.
     Зарыдали девять вдовиц,
     Зарыдали девять сирот;
     И заржали девять добрых коня,
     Зарычали девять лютых льва,
     И закликали соколов девять,
     И тут мать тверда сердцем осталась
     И от сердца слёз не пустила.
     Как случилось то ночью в полночь,
     Как заржёт Дамьянов Зеленко,
     И спросила мать Дамьянову любу:
     "Ой, сноха моя, люба Дамьянова!
     Что нам ржёт Дамьянов Зеленко?"
     Говорит на то люба Дамьянова:
     "Свекровь моя, Дамьянова мати.
     Он не хочет пшеницы белой,
     Он не жаждет воды из Звечара,
     Но его научил так Дамьян:
     До полуночи в стойле стояти,
     От полуночи на путь путевати;
     Вот горюет за своего господаря,
     Что его на себе не вынес"
     И тут мать тверда сердцем осталась,
     И от сердца слёз не пустила.
     А как утром заря загорелась,
     Полетели два чёрных ворона,
     По плечо их крылья кровавы,
     Выступила в клюве пена бела.
     Они носят руку от юнака,
     (а на руке браслет позлащенный)
     и кидают её в подол материнский.
     Вот берёт руку Юговичей матерь,
     Посмотрела её, повернула,
     Позвала Демьянову любу:
     "Ой, сноха, моя люба Дамьянова,
     сможешь ли узнать эту руку?"
     Говорит ей люба Дамьянова:
     "Свекровь ты моя, Дамьянова мати,
     ведь рука это нашего Дамьяна.
     Я браслет его узнала, мати -
     был он на венчании со мною".
     И взяла мати руку Дамьянову,
     Посмотрела её, певернула,
     И с рукою той беседу беседила:
     "Ой, рука ты моя, зелено яблоко,
     где же ты росла, а где сорвана !
     А росла на моих ты коленях,
     А уж сорвано на Косово-Поле!"
     Здесь уж мать одолеть не сумела -
     Разорвалось ей сердце от горя
     За девять своих Юговичей,
     За десятого Юг Богдана-старого.