Священномученик Николай Пробатов родился в 1874 году в селе Игнатьеве близ города Кадома Тамбовской губернии. Он был младшим сыном священника этого села Александра Николаевича Пробатова и его жены Еликониды.
Образование Николай получил в Касимовском духовном училище, а затем в Тамбовской Духовной семинарии. Из сохранившихся его писем к брату, протоиерею Василию, видно, что учился он находясь в условиях большой материальной нужды: иногда одежда изнашивалась настолько, что товарищи смеялись над ним, а наставники делали замечания.

По окончании семинарии он женился на младшей дочери священника села Темирево Елатемского уезда Варваре Алгебраистовой. После венчания Николай и Варвара, по существовавшему тогда благочестивому обычаю, отправились в свадебное паломничество в Саровский монастырь.

В 1899 году Николай был рукоположен в сан пресвитера и определен вторым священником в храм села Темирево. Но он очень хотел служить один. Желание его вскоре сбылось, в 1906 году он получил приход в селе Агломазово, где был деревянный Богоявленский храм, выстроенный в 1779 году. В 1910 году отец Николай обновил обветшавший иконостас. При храме был хор, и трудами отца Николая было устроено прекрасное общее пение. Перед служением литургии священник всегда долго и усердно молился, служил он с вдохновением и благоговением; а о службе церковной говорил: «У меня в алтаре уголок рая».

Село Агломазово насчитывало тогда сто пятьдесят домов, более тысячи прихожан, и была большая нужда в открытии церковноприходской школы. Стараниями отца Николая было выстроено просторное деревянное здание, в котором свободно могло обучаться двести детей.

Началась Первая мировая война. Священников в армии не хватало, и епархиальный архиерей, епископ Тамбовский Кирилл (Смирнов), обратился к духовенству епархии с просьбой – пойти священниками в действующую армию. Охотников нашлось немного. Отговаривались – кто болезнью, кто семьей, кто малолетством детей.

Слыша такое от священников, отец Николай устыдился: что же это мы –священники, и отказываемся – у одного жена, у другого дети, а там наши же воины кровь проливают, защищая родину; надо соглашаться. И хотя у отца Николая с женой было трое детей, старшему сыну четырнадцать лет, младшим, сыну и дочери, по году, он пошел служить полковым священником в первый Бахмутовский полк, сражавшийся против австрийцев. Здесь, на фронте, в полку он увидел, как мало остается в людях веры: из всего наличного состава полка храм посещали не более тридцати человек. Вернувшись в 1917 году домой, он с нескрываемой скорбью говорил близким: «Священники уже тут не нужны, они теперь скорее жители Неба, чем земли».

Совершилась революция. Нравственная болезнь коснулась и крестьян. Многие бросились рубить впрок казенные и господские леса, наваливая штабеля бревен перед домами, поспешно делили земли крупных землевладельцев.
После издания большевиками декрета об изъятии из храмов метрических книг к отцу Николаю явился отряд солдат и потребовал выдать из церкви книги.

– А кто вы такие, что мне указываете? – решительно встретил их отец Николай. – Скажет мое начальство, тогда передам.
– Нет, – не отступали солдаты, – передавай сейчас.
– Ну, хорошо, – ответил священник, – не хотите слушать церковное начальство, соберем сход крестьян. И как решит народ, так и сделаю.

Собрали сход, и священник произнес слово, после которого крестьяне сразу же изгнали покушавшихся на церковные книги.

В феврале 1918 года большевики объявили мобилизацию в Красную гвардию. Крестьяне, ждавшие от большевиков мира, решили в армию не записываться, а идти в ближайший уездный город и разогнать там большевистское начальство. Перед выходом попросили отца Николая отслужить для них напутственный молебен. После молебна священник сказал краткую проповедь, которую заключил словами: «Благословляю вас идти на борьбу с гонителями Церкви Христовой».

Крестьяне, вооруженные кто топорами, кто вилами, двинулись к уездному городу, до которого было двадцать пять верст. Пока шли, решимость многих растаяла, и они стали возвращаться домой. Нашлись и такие, которые поспешили в город, чтобы предупредить большевиков. Когда оставшиеся крестьяне подошли к городу вплотную, по ним была выпущена очередь из пулемета, установленного на колокольне. Это остановило восставших, и толпа быстро рассеялась.

Инцидент был исчерпан, но большевики никогда не прощали тем, кто выступал против них, и в Агломазово был направлен карательный отряд. Известие о карательном отряде достигло села, и священник благословил домашних уйти в соседнее село Калиновец, где служил брат жены отца Николая. Тревожные предчувствия томили его душу, и жена, видя это, сказала:

– Написано: Господь не посылает испытаний выше сил человеческих.
– Да, – сказал священник. И, помолившись, наугад открыл Апостол и прочел «Верен Бог, который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так, чтобы вы могли перенести».

Слово Священного Писания, как ничто другое, утешило и укрепило душу. Ко времени прихода карателей отец Николай совершенно успокоился, предав свою жизнь в волю Божию. Крестьяне говорили ему:

– Беги, батюшка, убьют!
– Я никогда не бежал и сейчас не побегу.

Домашние ушли, остался только старший сын Александр. Отец Николай предложил и ему уйти, тем более что матери, возможно, потребуется помощь, но Александр не пожелал оставить отца.
Священник надел теплый ватный подрясник и вышел из дома. Издалека показался отряд карателей.

– Римские легионы идут, – покачав головой, сказал отец Николай.

Карательный отряд приближался, и вскоре слышна стала песня, которую пели идущие: «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне...»

Каратели расположились неподалеку от храма, в большом кирпичном доме, принадлежавшем некоему Седухину. Всех арестованных сводили в подвал дома. Списки на аресты составлял сельский учитель, Петр Филиппович, местный безбожник, не любивший храм и священника.

Двоих красногвардейцев отправили за священником. После ареста отца Николая в доме был произведен обыск. Присутствовал лишь сын священника, Александр. Каратели перерыли все вещи, но ничего не нашли.
Арестованных допрашивали с побоями и издевательствами. Отца Николая били шомполами по пяткам, заставляя плясать.

– Я и раньше никогда не плясал и перед смертью не буду, – ответил священник.

Последнюю свою литургию перед арестом отец Николай отслужил на праздник Казанской иконы Божией Матери. Некоторые из палачей еще недавно посещали церковные службы и помнили слова молитв. Издеваясь над пастырем, они говорили:

– Заступница усердная!.. Ты Ей молился! Что же Она тебя не заступает? – И старались всячески оскорбить священника.

На все поношения отец Николай отвечал:

– Христос терпел, будучи безгрешен, а мы терпим за свои грехи.

Эти слова священника вызывали у истязателей хохот.

Учитель, составляя список, включил в него нескольких женщин, но начальник карательного отряда имена женщин вычеркнул, оставив лишь одну – Агафью; она была совершенно одинока, и за нее некому было просить. Долго и изощренно издевались над ней палачи, но она все переносила молча. Наконец было объявлено, что все арестованные будут расстреляны.

Перед смертью все исповедались. В седьмом часу вечера красногвардейцы вывели из подвала восемнадцать осужденных на смерть и повели к реке Цне. У реки их разделили на две партии, одну повели по берегу реки налево, другую – направо. Вскоре раздалась команда красногвардейцам построиться и приготовиться к стрельбе. Приговоренные столпились напротив. Отец Николай, воздев руки, молился, произнося слова громко, раздельно.

Все услышали:

– Господи, прости им, они не знают, что делают.

Раздался залп. Хотя уже совсем стемнело и каратели, похоже, не собирались проверять, кто жив, кто мертв, но отец Николай, собрав силы, поднялся и с воздетыми руками продолжал вслух молиться:

– Достойно есть, яко воистину блажити Тя, Богородицу...

Вторым залпом он был убит.
Из восемнадцати человек были убиты тринадцать, остальные ночью доползли до ближайших изб и были спрятаны жителями. От них и стали известны подробности расстрела. Убиты были староста храма Косма Егорович, крестьяне Виктор Краснов, Наум и Филипп (отец с сыном), Иван, Павел, Андрей, Павел, Василий, Алексей, Иван и Агафья.

На следующее утро крестьяне снарядили подводу и поехали забрать убитых. Вместе с ними поехал сын священника Александр. Весь песок был пропитан кровью, и Александр снял с него верхний слой и положил на телегу. Тело священника уже закоченело – с поднятыми при последней молитве руками, с пальцами, сложенными для благословения. Когда его везли по селу, крестьяне выглядывали из окон и говорили: «Батюшка нас и мертвый благословляет».

В этот же день жена отца Николая вернулась домой. Она обратилась к властям за разрешением похоронить священника возле церкви. «Что?! – возмутились каратели. – Собаке собачья смерть. Его надо отвезти на свалку. Еще спасибо скажите, что в овраг не свалили, на кладбище разрешаем похоронить».

Отпевать и хоронить мученика пришли священники соседних приходов – отец Павел Мальцев из села Усады и отец Максим из села Старое Березово. Отец Павел был очень дружен с отцом Николаем, они договори¬лись заранее: если кого убьют, чтобы другой пришел отпевать и хоронить.

В 1986 г. младший сын посетил село и кладбище. Могилу помогли найти местные жительницы. По их рассказам, в могилу произведены и более поздние захоронения и оказывается, что когда разрывали могилу, то от прежних захоронений нашли только напрестольный крест, который при отпевании был с трудом вставлен в окоченевшую благословляющую руку о.Николая и при этом кресте один нетленный палец. Это все положили между гробами вновь захороненных и могилу зарыли.

Священник Николай Пробатов причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.




Back

 

PayPal